Еще со времен студенчества на психфаке я задавалась вопросом: почему мы изучаем психологию отдельного человека, вне контекста его взаимодействия с другими людьми, обществом? Мы изучали эмоции, восприятие, мышление некоего сферического индивида в вакууме, вне его связей с другими — рабочим коллективом, детьми и родителями, ближними и дальними знакомыми и обществом в целом. Это как изучать отдельного муравья вне связей с муравейником. Конечно, у нас была социальная психология, но на ней изучали слабо связанные с реальным миром вещи. А еще мы изучали что-то плана межкультурной коммуникации в виде попсовых теорий из интернета.

Я работаю психологом онлайн с людьми из разных стран и замечаю существенные различия в отношении человека к себе, семье, жизни, миру в зависимости от культуры, в которой он рос, от страны проживания и даже региона, от окружения и климатических составляющих. Не существует какой-то единой шаблонной психологии, присущей всем людям. Но почему-то именно единую шаблонную психологию нам давали в вузе. Как будто существуют типовые схемы работы психики, без учета контекста культуры, окружающей эту психику. Это напрямую влияет на работу психолога. Наши соотечественники за рубежом зачастую в растерянности при выборе психолога. С местными работать не всегда комфортно, они могут не учитывать разницу культур, а отечественных психологов тоже не обучают межкультурной коммуникации.

Заводя детей с иностранцами или иностранками, наши соотечественники порой не готовы к традициям мужа или жены, что вызывает конфликты, вплоть до развода. Также в разных культурах присутствует разное отношение к глубине эмоционального контакта между партнерами, к количеству общения с родителями и родственниками, к гендерным ролям и обязанностям внутри отношений; даже чувства могут проживаться иначе. Или, например, то, что может вызывать стыд или раздражение у наших соотечественников, у других не вызывает никакой особенной реакции, они остаются спокойными. Наши от этого теряются и не понимают своих партнеров-иностранцев: как они могут быть такими толстокожими и непробиваемыми? Или, наоборот, слишком чувствительными?

Наблюдение в одной из арабских стран: супермаркет, очередь. Кассир пробивает мои товары, на одном товаре смазан штрих-код. Кассир уходит узнать код, что задерживает очередь. За мной в очереди китаец, филиппинка, индиец и наш соотечественник. Китаец смотрит в телефон, филиппинка рассматривает узоры на моей одежде, индиец — товары на прикассовой зоне, а наш соотечественник смотрит мне в глаза, ловя взгляд, чтобы продемонстрировать недовольство и раздражение от того, что я его задерживаю. Причем ему важно видеть, что я вижу это раздражение. Я даю ему понять, что вижу. Этот пас происходит только между нами, остальная очередь продолжает заниматься своими делами. Он на пару секунд удовлетворяется этим, но с трудом стоит спокойно, мечется в попытках найти другую кассу, воздействовать взглядом на меня, узнать, как надолго ушел кассир.

Остальные участники очереди, кроме нашего соотечественника, просто спокойно ожидали, без попыток найти, «где что не так», кто во всем этом виноват, и попыток воздействовать на виновника. Для них это — просто ожидание очереди, без правых и виноватых. И такая реакция — вовсе не случайность. Аналогичное поведение наблюдаю в любых очередях: в аэропорту, магазинах, в отеле на шведском столе. Это специфический тип реагирования и эмоций. Конечно, есть схожие по типу культуры, но там немного другие особенности. Например, некоторые поворачивают гнев не на человека, а на систему: мол, как так, штрих-код смазан. Непорядок.

Недавно я публиковала заметку https://sypachevskaya.com/article_44 о тотальном эмоциональном насилии, свойственном нашей культуре. Мы в нем росли, впитали ее настолько, что уже перестали замечать. Нам свойственно негодовать, пытаться воздействовать на объект своего негодования раздражением, гневом или стыжением. Если нет такой возможности — разворачивать гнев на себя. И все это — поведенческая модель, которая запускается на ровном месте. Наша отечественная психология отличается от других. Равно как и и другие культуры различаются между собой психологическими особенностями. Вроде очевидные вещи. Но на нашем рынке присутствует психотерапия, разработанная в других странах, под потребности других обществ, но используется для работы с нашей культурой.

Тоже недавняя ситуация. Та же арабская страна, заходим в лифт — я и темнокожая девушка в рабочей одежде. Она опустила взгляд и стоит, пропуская меня вперед. Я улыбкой приглашаю ее зайти первой, она смотрит с удивлением, в нерешительности замирает. Спрашивает: Я? Зайти? Я киваю, она боком заходит, и пока мы едем, улыбается, радуется, смотрит в глаза и благодарит. Я чувствую неловкость. Это не единичная случайная ситуация. В некоторых культурах отношение к персоналу как к машинам и функционалу — повседневность. Особенно если персонал — люди другого цвета кожи. И это не про деловую коммуникацию, а про позицию сверху. В картине мира тех, кто сверху, есть настоящие люди и есть менее настоящие люди. Менее настоящие предназначены для обслуживания настоящих. Это отдельная печальная тема, как-нибудь коснусь ее в других заметках.

Есть и курьезные случаи. Мы с мужем — любители не туристических районов, а аутентичных: тех, где живут разные национальности со своим обычным бытом. Заходя в аутентичные индийские или пакистанские районы в ОАЭ, чувствуем много внимания и интереса. В кафе нам предлагают лучшие места, приносят парадную посуду. Остальные посетители из местных нам улыбаются и машут. С интересом наблюдают за нами — осилим ли мы остроту их блюд. С одобрением кивают и показывают «лайк», когда видят, что запросто. Это совсем другая атмосфера — на тему радости гостям, а не привилегий.

Здесь наблюдаю интересную трансформацию одного из видов своего стыда. Я — эмпат и, как антенна, улавливаю чувства других. Это свойственно всем людям, у кого-то развито острее, у кого-то менее остро. Это свойственно также многим животным, птицам, рыбам, живущим не поштучно, а стаями. У них выработаны механизмы ориентации на соседей. Например, многие рыбы, живущие косяками, двигаются синхронно всем косяком, состоящим из огромного количества особей. Они чувствуют соседей и повторяют их движения. Стайные птицы — аналогично, животные в стадах — тоже.

Это опция, обусловившая нам выживание: если я — ребенок, я буду повторять действия за взрослым. Он большой, выжил, значит, знает как. Буду повторять за взрослыми соседями, чтобы быть в стае и не стать изгнанной на растерзание саблезубым тиграм. Я утрирую и упрощаю для понимания модели. Подробнее об этом в видео «Мозг: подражание и сопереживание (разговор о зеркальных нейронах)» https://www.youtube.com/watch?v=BdDozChoyXI, лектор — доктор биологических наук, профессор кафедры физиологии человека и животных биологического факультета МГУ, специалист в области физиологии мозга Вячеслав Дубынин.

Все мои N лет проживания в отечественных реалиях я ощущала давление общего эмоционального фона. Достаточно открыть комментарии в Инстаграме или на Ютубе к каналам-миллионникам, и взглядом стороннего наблюдателя оценить эмоциональный фон. Этот фон — слепок общего эмоционального фона всего общества. Мы вынуждены в этом жить, токсик повсюду — как белый шум.

Живя в другой стране, без этого фона, я психологически ощущаю кардинальные различия: тело расслабилось, почти ушло психологическое напряжение, которое работало на отражение атаки от любого случайного мимопроходящего. И еще интересная особенность: многие люди, живущие внутри токсичного эмоционального фона, не только его не замечают, но и сами его поддерживают и транслируют. Он становится очевидным только в сравнении с тем, когда его нет. Поэтому, работая с клиентским стыдом в качестве психолога, важно учитывать культуру, в которой человек рос, и страну, в которой он сейчас проживает.

Вспоминаю свою первую психотерапию. Терапевт пыталась персонализировать мою внутреннюю стыдящую фигуру. Мол, давайте попытаемся выяснить, на кого из ближайшего окружения в детстве она похожа. Мне не удавалось персонализировать, я ощущала, что это не один конкретный человек. И только сейчас я понимаю, что это было. Начиная с детского сада, окружающие рассказывали, какой я должна быть, манипулируя стыдом и страхом. В школе мы читали о детях-героях, которые самоотверженно отдавали свою жизнь на благо Родины, полностью жертвуя собой. Нас готовили к жизни в военных условиях, а не в мирных и счастливых. В вузе к нам относились из родительской подавляющей позиции. Общественные фон добавлял свое из ТВ, мультфильмов, книг. Все это сформировало не персонализированную, а сборную стыдящую фигуру.

Во многих методах психотерапии, пришедших из других культур, такой фигуры нет. Поэтому не всех терапевтов обучают работе с разными фигурами. Стыд может быть персонализированным (например, фигура родителя или родственника), может — общественным (влияние общественного эмоционального фона), или групповым (например, профессионального типа, когда в голове начинающего специалиста поселяется комиссия из профессоров-оценщиков). Стыд может быть привязан к определенным качествам/действиям (например, стыдно ошибаться или привлекать к себе внимание). Но в стандартном случае обучают персонализированному стыду.

Все те методы психотерапии, которые пришли на отечественный рынок, — они из других стран, с другими типами стыда и отношения к жизни. Там внутренние стыдящие фигуры устроены иначе, а в некоторых культурах часть таких фигур и вовсе отсутствует. Западные методы психотерапии были созданы десятки лет назад, под другие общественные и личностные запросы людей из других культур. Пока еще нет единой отечественной психотерапии, мы заимствуем методы, пытаясь их адаптировать под нас. Выходит с переменным успехом.

Поэтому наблюдается огромный недостаток массового качественного психологического обучения, которое даст общую картину как социального и межкультурного взаимодействия, так и индивидуальных особенностей. Синтез антропологии, биологии, анатомии, нейропсихологии и нейрофизиологии, лингвистики, логики, истории, межкультурной коммуникации и других дисциплин. И только после этого готовить инструменты индивидуальной работы. В ближайших статьях я планирую разобрать недостатки отечественной психотерапевтической работы и предложить решения.

А если вы живете за границей и подбираете себе русскоговорящего психолога онлайн, который одновременно учитывает в работе и отечественные культуральные особенности и, одновременно с этим, психологические особенности других культур, добро пожаловать на онлайн-консультацию.